Коллонтай А. М.
(1872—1952; автобиография). — Первая женщина, вошедшая в состав правительства, и первая женщина — полномочный представитель страны и чрезвычайный посланник. Родилась я в 1872 г. и выросла в семье помещичье-дворянской. Отец мой был русский генерал, украинец родом. Мать — финляндская уроженка, из крестьянской семьи. Детство и юность провела в Петрограде и Финляндии. Как младшая в семье, и притом единственная дочь отца (мать моя была замужем вторично), я была окружена особой заботой всей нашей многочисленной семьи с ее патриархальными нравами. В гимназию меня не пустили — боялись, что я там столкнусь с "неподходящим элементом". В 16 лет я сдала экзамен на аттестат зрелости и стала посещать частные курсы и лекции профессоров истории, литературы и т. д. На курсы Бестужевские меня тоже не допустили. Занималась я много, главным образом под непосредственным руководством известного историка литературы Виктора Петровича Острогорского. Он считал, что у меня есть литературное дарование, и всячески толкал меня на путь журналистики. Вышла я замуж очень рано, отчасти в виде акта протеста против воли родителей. Но через три года разошлась с мужем — инженером В. Коллонтай, взяв с собой своего маленького сына [Моя девичья фамилия Домонтович.].
В это время мои политические убеждения начали уже определяться. Я работала в ряде культурно-просветительных обществ, носивших тогда (это было в середине 90-х годов) характер вывесок для ряда подпольных начинаний. Так, работая в известном тогда "подвижном музее учебных пособий", мы завязывали связь со шлиссельбуржцами; работая в просветительном обществе и давая уроки рабочим, мы таким образом получали живую связь с последними; устраивая благотворительные вечера, мы добывали средства для политического "Красного Креста". 1896 г. был решительный год в моей жизни. Весной этого года я побывала на Нарве, на известной Кремгольмской мануфактуре. Закабаленность 12000 ткачей и ткачих произвела на меня ошеломляющее впечатление. Тогда я еще не была марксисткой и скорее склонялась к народничеству и терроризму.После посещения Нарвы занялась изучением марксизма и экономики. В то время выходили один за другим два первых легальных марксистских журнала "Начало" и "Новое Слово". Чтение их на многое открыло мне глаза. Путь, который я стала с особенной настойчивостью искать после посещения Нарвы, был мною найден.
Выяснению моих политических взглядов также много способствовала знаменитая стачка текстильщиков в 1896 г. в Петрограде, в которой участвовали до 36000 рабочих и работниц. Вместе с Ел. Дм. Стасовой и многими другими товарищами, работавшими еще только на периферии, мы организовывали сборы и помощь стачечникам. Этот наглядный пример растущей сознательности пролетариата, при полной его закабаленности и бесправии, заставил меня уже решительно перейти в лагерь марксистов. Однако литературно я на этом поприще еще не работала и в движении активного участия не принимала. Я себя считала слишком мало подготовленной. В 1898 г. я написала первую свою литературную работу из области психологии воспитания — "Основы воспитания по взглядам Добролюбова". Она появилась в сентябре 1898 г. в журнале "Образование", который тогда еще носил педагогический характер, а затем превратился в один из наиболее выдержанных легальных органов марксистской мысли. Редактором был Ал. Як. Острогорский. 13-го августа того же года я уехала за границу изучать социальные и экономические науки.
В Цюрихе я поступила в университет к профессору Геркнеру, чья книга по рабочему вопросу (в ее втором издании) меня заинтересовала. Было характерно, что по мере того как я углублялась в область изучения законов экономики, становилась все более и более "ортодоксальной" (правоверной) марксисткой, мой профессор и руководитель становился все более и более правым и отходил от революционной теории Маркса, в 5-м издании своей книги став настоящим ренегатом. Это был любопытный период, когда в германской партии, с легкой руки Бернштейна, появилась тенденция к открытому практическому соглашательству, оппортунизму, "ревизионизму", т. е. пересмотру теории Маркса. Почтенный мой профессор вторил Бернштейну, пел ему дифирамбы. Но я решительно стала на сторону "левых", увлекалась Каутским, зачитывалась издаваемым им журналом "Neue Zeit" и статьями Розы Люксембург, особенно ее брошюрой "Социальная революция или социальные реформы", где она разбивала приспособленческую теорию Бернштейна.
По совету моего профессора и снабженная его рекомендациями, я отправилась в 1899 г. в Англию "изучать" английское рабочее движение, которое будто бы должно было меня убедить, что истина за оппортунистами, а не за "левыми". У меня были рекомендации к "самим" Сидней и Беатриссе Вебб, но после первых же разговоров с ними я поняла, что мы говорим на разных языках, и без их руководства я начала знакомиться с английским рабочим движением. Это знакомство, однако, убедило меня как раз в обратном. Оно показало мне всю остроту социальных противоречий, существующих в Англии, и все бессилие реформистов излечить их тактикой тред-юнионизма или с помощью знаменитых "сэтлементов" (культурных ячеек в рабочих кварталах) вроде "Тойнби-Хол", "Дворцов народа", коопераций, клубов и т. д. Из Англии я вернулась еще более утвердившейся в правильности мировоззрения "левых", "правоверных" марксистов, но уже поехала не в Цюрих, а в Россию. У меня завязались связи с подпольными работниками и хотелось скорее применить свои силы на живом деле, приложить их к борьбе.
Когда я уезжала из России в 1898 г., вся передовая часть интеллигенции, студенчество были настроены "марксистски". Кумирами были, помимо Бельтова, Струве и Туган-Барановский. Шла ожесточенная борьба между народниками и марксистами. Молодые силы — Ильин (Ленин), Маслов, Богданов и др. — теоретически обосновывали революционную тактику, складывавшуюся в подполье социал-демократической партии. Я ехала в радужной надежде очутиться среди единомышленников, но осенью 1899 г. Россия была уже не та, что год назад. Произошел сдвиг, медовый месяц объединения легального и подпольного марксизма пришел к концу. Легальный марксизм отходил открыто в сторону защиты крупного промышленного капитала. "Левое" крыло уходило в подполье, все решительнее защищая революционную тактику пролетариата. Место увлечения Марксом заняло среди студенчества и интеллигенции не менее страстное увлечение "бернштейнианством", ревизионизмом. В моду стал входить Ницше с его "аристократизмом духа".
Помню, как сейчас, вечер, устроенный в квартире отца Ел. Дм. Стасовой на Фурштадтской в пользу политического "Красного Креста". Струве делал доклад о Бернштейне. Публика была "избранная", много подпольных работников, и все-таки доклад Струве был встречен сочувственно, с полным одобрением. Против Струве выступил только Авилов, поддерживали же Струве все светила и "имена" того периода. Я взяла слово. Дали мне его неохотно, как лицу мало кому известному. Моя слишком горячая защита "ортодоксов" (левых) встречена была общим неодобрением и даже негодующим пожиманием плеч. Кто-то нашел, что неслыханная дерзость — выступать против таких общепризнанных авторитетов, как Струве и Туган, другой находил, что подобное выступление на руку "реакции", третий — что мы уже переросли "фразы" и должны стать трезвыми политиками... В этот период я писала статьи против Бернштейна, о роли классовой борьбы, в защиту "правоверных" для журнала "Научное Обозрение", но цензура красными и синими карандашами отмечала мои статьи как непригодные к печати.
Тогда я решила отдаться научной работе в области экономики. Связь с Финляндией у меня была живая. Между тем финляндский народ переживал черный период бобриковщины, насилия и гнета со стороны русского самодержавия. Основы самостоятельности маленького народа были поколеблены, конституция, законы страны — нагло нарушены. Шла борьба между финляндским народом и русским самодержавием. Все мои симпатии не умом лишь, а нутром были на стороне Финляндии. Я видела в Финляндии растущую, но мало кем осознанную силу промышленного пролетариата. Отмечая признаки обостряющихся классовых противоречий и образование новой, рабочей Финляндии в противовес националистским буржуазным партиям — шведоманов, финоманов, младофинов, войдя в живое соприкосновение с финскими товарищами, я помогла им организовать первый стачечный фонд. Мои статьи о Финляндии появились в 1900 г. в немецком экономическом журнале "Sociale Praxis", в "Научном Обозрении" и в "Образовании". Одну статью — конкретно статистическую — поместило "Русское Богатство". Одновременно годы 1900—1903 я собирала материал для своей большой экономико-статистической работы о Финляндии под невинным для цензуры названием "Жизнь финляндских рабочих". Разумеется, эти годы не исчерпывались одной литературно-научной работой, приходилось вести и подпольную работу, но больше на периферии: вести кружки за Невской заставой, составлять воззвания, хранить и распространять литературу подпольную и т. д.
В 1901 г. я отправилась за границу. Здесь у меня завязались личные связи с Каутским, Розой Люксембург, Лафаргами в Париже и Плехановым в Женеве. В "Заре" появилась моя статья о Финляндии без подписи, в "Neue Zeit" Каутского также моя статья под псевдонимом Элины Малин. С тех пор я оставалась с иностранными товарищами в регулярных сношениях. В начале 1903 г. появилась моя книга "Жизнь финляндских рабочих" — экономическое исследование положения финляндских рабочих и развития народного хозяйства Финляндии. Написанная в марксистском духе, она встречена была сочувственно подпольными работниками и неодобрительно со стороны многих легальных марксистов. В 1903 г. я впервые выступала на открытом собрании, организованном студентами в Татьянин день, противопоставляя мировоззрение идеалистическое — мировоззрению социалистическому. Летом 1903 года снова ездила за границу. Это было время крестьянских восстаний в России; рабочие Юга подымались. Мысль кипела и бродила. Все острее сталкивались две враждебные силы: подпольная Россия, идущая к революции, и самодержавие, упрямо цеплявшееся за власть. Промежуточное положение занимала группа "освобожденцев" со Струве во главе. Многие из моих близких друзей шли к "освобожденцам", видя в них "реальную силу", считая чистый социализм для тогдашней России — утопией. Приходилось резко расходиться с недавними соратниками и единомышленниками. В эмиграции социалистической шли споры уже не между народниками и марксистами, как в былые годы, а между "меньшевиками" и "большевиками". У меня были друзья в обоих лагерях. По душе ближе мне был большевизм, с его бескомпромиссностью и революционностью настроения, но обаяние личности Плеханова удерживало от осуждения меньшевизма. По возвращении из-за границы в 1903 г. я не примкнула ни к одной из партийных группировок, предоставив обоим партийным фракциям использовать меня в качестве агитатора, по части "прокламаций" и других текущих заданий. Кровавое воскресенье 1905 г. застало меня на улице. Я шла с демонстрантами к Зимнему дворцу, и картина жестокой расправы с безоружным рабочим людом — навсегда запечатлелась в моей памяти. Необычайно яркое январское солнце, доверчивые выжидательные лица... Роковой сигнал выстроенного вокруг дворца войска... Лужи крови на белом снегу... нагайки, улюлюканье жандармерии, убитые, раненые... расстрелянные дети... Партийный комитет тогда отнесся с недоверием и осторожностью к выступлению 9-го января. Многие товарищи на специально организованных рабочих собраниях пытались отговорить рабочих от выступления, видя в нем "провокацию" и ловушку. Мне же казалось, что "идти надо". Это выступление было актом самоопределения рабочего класса, школой революционной активности. А я увлекалась тогда решениями Амстердамского конгресса по вопросу о "массовых действиях".
После январских дней подпольная работа закипела с новой энергией и силой. Большевики в Петрограде начали издавать тогда свою подпольную газету (названия не помню), в которой я участвовала не только как журналистка, но и неся техническую заботу по ее изданию. Из написанных мною в тот период прокламаций особенный успех имела прокламация, направленная против "земского собора", за Учредительное Собрание. Сохраняя все эти годы живую связь с Финляндией, я теперь активно содействовала объединению действий обоих партий, русской и финской социал-демократии, направленных на нанесение удара царизму.
Из социалисток России я одна из первых заложила фундамент организации работниц, устраивая специальные митинги-клубы для работниц и т. д., причем с 1906 г. отстаивала мысль, что организация работниц не должна быть оторвана от партии, но в партии должно существовать специальное бюро или комиссия для защиты и выявления интересов работниц. До 1906 г. работала с большевиками, разошлась с ними по вопросу об участии рабочих в 1-й Государств. Думе и по вопросу о роли профсоюзов. С 1906 по 1915 г. состояла во фракции меньшевиков, а с 1915 г. и до сих пор состою в партии большевиков-коммунистов. В 1908 г. бежала из России ввиду двух направленных против меня процессов: за организацию работниц-текстильщиц и за призыв к вооруженному восстанию в брошюре "Финляндия и социализм". В политической эмиграции пробыла с конца 1908 г. по 1917 г., т. е. до 1-й, еще буржуазной революции. За границей немедленно вступила в партию германскую, бельгийскую и т. д. и в качестве агитатора и писателя работала в Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Бельгии, Италии, Швеции, Дании, Норвегии и Соединенных Штатах (1915—1916 гг.).
Во время войны была арестована в Германии, выслана в Швецию и снова арестована за антимилитаристскую пропаганду, тем не менее в годы войны вела систематическую работу за Циммервальдское объединение против II Интернационала и за интернационализм в Соед. Штатах, по приглашению немецкой группы социалист. партии Америки, в Норвегии и Швеции, обслуживая подпольным путем также и Россию. Вернувшись в Россию в 1917 г., была избрана первым членом-женщиной в исполнительный комитет петрогр. совета, а затем членом исполнит. комитета Всероссийского. Перед большевистской революцией была арестована вместе с другими лидерами большевизма Временным правительством Керенского и была выпущена незадолго до ноябрьской революции большевиков, по настоянию петрогр. совета. В момент большевистской революции состояла членом центр. комитета партии большевиков и стояла за взятие власти рабочими и крестьянами. В первом революционном большевистском правительств. кабинете состояла народным комиссаром госуд. призрения. С момента возвращения в Россию работала по организации работниц. С 1920 г. состояла заведующей женотделом партии по организации работниц. В бытность свою наркомом социального обеспечения, издала декреты, положившие начало охране и обеспечению материнства и младенчества.
Полпред и торгпред СССР в Норвегии с мая 1923 г.; с марта 1924 г. состою в дипломатическом корпусе в качестве Chargé d'affaires в Норвегии; с августа 1924 г. — Ministre Plénipotentiaire et Envoyée Extraordinaire de l'U. R. S. S. — полномочный представитель и чрезвычайный посланник СССР в Норвегии.
Крупнейшие теоретические социалистические и экономические работы мои следующие: "Положение рабочего класса в Финляндии" (1903), "Классовая борьба" (1906), "Первый рабочий календарь" (1906), "Социальные основы женского вопроса" (1908), "Финляндия и социализм" (1907), "Общество и материнство" (600 стр.), "Кому нужна война" (разошлась в миллионах экз.), "Рабочий класс и новая мораль". Сверх того, большое количество статей, рассказов на сексуальные проблемы и всяческая агитационная литература, направленная, главным образом, против войны и за освобождение трудящейся женщины.
[В 1926 полпред СССР в Мексике, в 1927—30 в Норвегии, в 1930— 1945 посланник, затем посол в Швеции, с 1945 — советник МИД СССР.]
{Гранат}
Коллонтай, Александра Михайловна
[1872—] — современная писательница. Род. в помещичьей семье. С молодых лет участвовала в революционном движении. Член ВКП(б) с 1915. Вела активную работу в подполье; работала за границей. После октябрьского переворота была членом ЦК ВКП(б), полпредом в Мексике и Норвегии. В 1921—1926 возглавляла "рабочую оппозицию". Имеет ряд крупных работ по женскому вопросу ("Труд женщины и эволюция хозяйства", "Общество и материнство" и мн. др.). Как беллетристка выступила впервые в 1923. В статье "Дорогу крылатому Эросу" (журн. "Молодая гвардия", 1923, № 3) К. строит наивную социологию любви предшествующих общественных формаций, в итоге устанавливая "пролетарскую мораль" в виде "любви-товарищества", полигамного по форме (исходя из "многогранности духа" и "многострунности души"). По существу этические теории К. ничего общего с пролетарской моралью не имеют. Эту же теорию "новых" форм любовного союза К. пытается провести в своих беллетристических произведениях.
Как художник К. интереса не представляет. Произведения ее являются скорее публицистическими трактатами. Манера письма К. отличается сентиментальностью, пристрастием к мелодраматическим эффектам и пр.
В 1925 К. выпустила отрывки из дневника 1914, где в форме очерков дана картина жизни германской социал-демократии в первые месяцы войны. Кроме того Коллонтай издала сборник литературно-критических, полупублицистических очерков "Новая мораль и рабочий класс" [1918], где популяризирует произведения европейской литературы, разрабатывающие тип "холостой женщины", отстаивающей свое право на свободу чувства.
Библиография
: I. Письма к трудящейся молодежи. Письмо 3-е, О "Драконе и Белой птице", "Молодая гвардия", 1923, № 2 (об А. Ахматовой). Там же (1922—1923) и др. статьи К. по вопросам морали; Любовь пчел трудовых, Из серии рассказов "Революция чувств и революция нравов", Гиз, М. — Л., 1923; Большая любовь, Повесть, Гиз, М. — Л., 1927; Сестры, Рассказы, Гиз, М. — Л., 1927; Василиса Малыгина, Повесть, Гиз, М. — Л., 1927.II. Автобиографический очерк, "Пролетарская революция", 1921, № 3; Ср. автобиографию в Энциклопедическом словаре Гранат, т. ХІД, ч. 1; Виноградская П., Вопросы морали, пола, быта и т. Коллонтай, "Красная новь", 1923, № 6 (16); Буднев Финоген, Половая революция, "На посту", 1924, № 1 (4) — отзыв о сб. "Любовь пчел трудовых"; Лелевич Г., Анна Ахматова. (Беглые заметки), "На посту", 1923, № 2—3 (по поводу ст. К. об А. Ахматовой).
III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917—1927), т. I, Гиз, М., 1928; Писатели современной эпохи, под ред. Б. П. Козьмина, т. І, ГАХН, М., 1928.
{Лит. энц.}
Смотреть больше слов в «Большой биографической энциклопедии»
1872–1952) Советский дипломат, имела ранг чрезвычайного и полномочного посла. Занимала различные дипломатические посты в Норвегии, Мексике, Швеции В 1945–1952 годы находилась на ответственной работе в центральном аппарате НКИД (с 1946 года — МИД) СССР. Александра Михайловна родилась 1 апреля 1872 года в семье полковника генерального штаба Михаила Домонтовича. Женился он лишь в сорок лет на дочери финского лесопромышленника Александре Мравинской, у которой от первого брака было трое детей. Шура стала ее четвертым ребенком. Детство и юность Александра провела в Финляндии у своего деда. Воспитание она получила домашнее, но экзамен на аттестат зрелости блестяще сдала в петербургской мужской гимназии. Александре Домонтович доводилось бывать при дворе и даже общаться с царским наследником, будущим Николаем II. За нее сватался адъютант самого императора. Но она вышла замуж по любви за своего кузена — молодого офицера Владимира Коллонтай. В семье родился сын Миша. Александра не прожила с мужем и трех лет, ушла. Коллонтай училась в Цюрихе, потом начала помогать революционерам. В кровавое воскресенье 9 января 1905 года шла к Зимнему. До революци Коллонтай приобрела широкую известность как лидер международного женского движения. В ее жизни было подполье, годы эмиграции. В Берлине Коллонтай вступила в германскую социал-демократическую партию и в качестве ее представителя поехала на Восьмой Конгресс Второго Интернационала. Коллонтай ездила десять лет из страны в страну, агитировала за социализм. Она установила контакты с социалистами Германии, Англии, Франциим, Скандинавских стран, Бельгии, Голландии, а в годы Первой мировой войны, отправившись по поручению Ленина за океан, вела полемику со многими политическими лидерами США. Она объехала 123 города, ее лекции имели бешеный успех. «Коллонтай покорила Америку», — писали газеты. Потом была революция, работа в правительстве Ленина, фронт Гражданской войны. Коллонтай была первой в мире женщиной-министром. В первом советском правительстве она занимала пост народного комиссара государственного призрения. Причиной, побудившей Александру Михайловну просить Политбюро ЦК о новой работе, послужил ее разрыв с любимым человеком П.Е. Дыбенко. К переживаниям душевным добавилась политическая неудача. Летом 1921 года Коллонтай на X съезде партии выступила с платформой «рабочей оппозиции», которая была осуждена съездом и всей партией. Она написала письмо И.В. Сталину с просьбой послать на любую работу вне Москвы. ЦК планировал направить Александру Михайловну полпредом в Канаду, но там отказали в агремане из-за ее прошлой пропагандистской деятельности в США, и она сама предложила послать ее в Норвегию, где были старые друзья. В ноябре 1922 года Коллонтай в качестве советника полпредства прибыла в Христианию (ныне Осло). Еще в годы эмиграции она установила дружеские связи со многими политическими деятелями Норвегии, в частности с лидерами социал-демократической партии, которые занимали теперь важные государственные посты. Впервые Александра Михайловна оказалась в Норвегии в 1914 году после высылки по этапу из Швеции, где была арестована за свою антивоенную деятельность. Три года провела она в Норвегии. Коллонтай писала и о своем стиле работы: «Как я работаю… Как полпред. Порядок вокруг. Добросовестность в исполнении дел. Сбывать мелкие дела ежедневно, не откладывая. Не залеживать, не откладывать, отвечать, встречаться… Всегда помнить… Более стратегии (в дипломатии), чем тактики… Задачи любила большие, трудные, иначе завядала и скучала. Но никогда не пренебрегала мелочами. Слово „разносить“, слово „напыщенность“ — не мои. Разносторонность интересов мешала иногда, отвлекала от текущих дел, но и служила отдыхом». В конце 1922 года Советская Россия еще не имела с Норвегией полноценных дипломатических отношений. Задачей Коллонтай было исправить это положение. Когда полномочного представителя Советской страны в Норвегии Я.З. Сурица назначили полпредом в Турции и он сразу же выехал из Христиании, Коллонтай осталась поверенным в делах. Для начала она принялась приглашать на приемы в полпредство государственных деятелей, ученых, писателей, артистов, коммерсантов. К середине 1923 года она завязала тесные связи с торговыми фирмами Норвегии, промышленными кругами, в частности с рыбопромышленниками. Александру Михайловну отличали умение быстро создать атмосферу взаимного доверия, поразительная контактность, свободная, совершенно раскованная манера поведения, завоевывавшая симпатии и уважение. Она бывала и весьма решительной, если в этом возникала необходимость. «Может быть, Коллонтай, — пишет финский дипломат Гриппенберг, — иногда видела действительность в несколько более благоприятном свете, чем она была. Но ведь дипломатия это искусство делать и говорить самые неприятные вещи самым приятным образом». В 1924 году между Норвегией и Советским Союзом установились полноценные дипломатические отношения, а Коллонтай была назначена полпредом. Государственные деятели этой страны и ведущие органы печати отметили роль Александры Михайловны в столь важном дипломатическом акте. В 1926 году Коллонтай провела несколько месяцев в Мексике на посту полпреда Советского Союза. Лекции для интеллигенции, интервью для газет, приемы для деятелей мексиканской культуры помогали ослаблению антисоветизма и антикоммунизма в Мексике. Как и всюду, она и здесь изучала историю страны. Однако высокогорный климат оказался неблагоприятным для ее здоровья. В течение трех лет (1927–1930) Коллонтай вновь находилась на посту советского полпреда в Норвегии. За это время отношения Советского Союза с Норвегией стали стабильными, расширилась торговля, развились культурные связи. Получив назначение в Швецию, Александра Михаиловна писала другу юности Николаю Якимову: «Стокгольм считается более ответственной работой. Но в глубине души лично мне очень грустно отрываться от страны, где проделана большая работа и где я уже освоилась с обстановкой». Швеция стала кульминацией политической и дипломатической деятельности Коллонтай. 15 лет провела она в этой стране. Именно там в трудное предвоенное время и напряженные годы Второй мировой и Великой отечественной войны во всем блеске раскрылся ее талант дипломата. Поскольку 16 лет назад Александру Михайловну выслали из Швеции по указу короля «навсегда», уже одно только появление ее в Стокгольме на высоком дипломатическом посту явилось неожиданностью. После ее приезда в правительственном вестнике мелким шрифтом была помещена заметка об отмене указа от 1914 года. Стокгольмское общество с нескрываемым интересом ждало выступления советского полпреда. Знаменитый шведский актер Карл Герхард писал в мемуарах: «Ее приезд в Стокгольм в качестве посланца России был большой сенсацией. Публика не сразу осознала, что одетая в меха дама, ехавшая в золотой карете, была одной из выдающихся личностей своего времени… Безусловно, это были удивительная женщина, и вокруг нее создавалась атмосфера политических салонов Парижа. Она обладала большим обаянием и тонким юмором. Она отличалась холодным умом, но умела очаровательно улыбаться. Она могла беседовать на многих языках и говорила на очаровательной смеси скандинавских языков. Ее отличали мудрость, дружелюбие и жизнеутверждающий характер». Коллонтай приехала в Швецию в те годы, когда отношения с Советским Союзом были прохладными. Но уже 3 марта 1932 года заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Б.Г. Стомоняков писал Коллонтай: «Со всех сторон слышу, что Вы завоевали себе в Стокгольме прекрасное положение, какого не имел ни один из наших там полпредов. Искренне радуюсь за дело и за Вас. Шлю Вам дружеский привет и пожелание плодотворной деятельности». Коллонтай пришлось решать и финансовые вопросы. Правительство Керенского до революции поместило в шведских банках золотой запас России в 100 миллионов крон. Александре Михайловне, используя старые знакомства с ведущими политиками Швеции, удалось решить этот сложный вопрос. В июне 1933 года был подписан договор о возвращении Советскому Союзу золотого запаса. Незадолго до этого Александра Михайловна была награждена орденом Ленина. Через два года Коллонтай добилась еще одного крупного успеха: было подготовлено, подписано и ратифицировано кредитное соглашение с Советским Союзом на миллиард крон. Но начавшаяся Вторая мировая война не позволила в полной мере освоить этот взаимовыгодный договор. Александра Михайловна содействовала созданию в Швеции Общества дружбы с Советским Союзом. Она была избрана почетным членом Правления. Коллонтай не раз вызывали в Москву для переговоров с иностранными политическими деятелями. В частности, она участвовала в переговорах, которые народный комиссар иностранных дел СССР Литвинов вел с министром иностранных дел Англии Антони Иденом. Советское правительство включило Александру Михайловну в состав делегации СССР на Генеральной ассамблее Лиги Наций в Женеве, куда она выезжала в 1935, 1936 и 1938 годах. Известный английский общественный деятель Эндрю Ротштейн писал: «Когда во Дворце наций в Женеве сообщали, что будет выступать „мадам Коллонтай“, это вызывало необычное оживление среди дипломатов и журналистов. Сотрудники Лиги Наций, побросав свои офисы, устремлялись в зал заседаний Пятого или Шестого комитетов. Там не оставалось ни одного свободного места… Надо было видеть эту пожилую женщину, как всегда элегантную и вместе с тем „большевичку до кончиков ногтей“, Ясность мысли, логика, сила воли оставляли неизгладимое впечатление. А на следующий или в тот же день расхватывали газеты с выступлением Коллонтай, хотя швейцарская и другая пресса не стремилась полностью удовлетворить интерес читателей». Зима 1939 года принесла военный конфликт СССР с Финляндией. Коллонтай сыграла важную роль в прекращении войны. Она знала, что в шведских общественных кругах росло стремление выступить посредниками в переговорах о будущем мире между Финляндией и Советским Союзом. Александра Михайловна передала шведскому правительству советские условия возобновления мирных переговоров. В феврале 1940 года она вела переговоры с финляндским министром иностранных дел Таннером. Коллонтай встречалась с ним на Международном социалистическом конгрессе в Копенгагене в 1910 году и в Базеле, затем в Хельсинки (1917–1918). «Я напомнила ему, — рассказывала Александра Михайловна, — что в Копенгагене и Базеле мы теоретически обсудили вопросы войны и мира, а сейчас на практике должны помочь найти решения для мирного договора, протянула ему руку и призвала его действовать в память боевых дней интернациональных конгрессов. Он привстал и пожал мою руку». Вскоре мир с Финляндией был заключен. У Коллонтай было много друзей в Швеции, ее постоянно кто-то навещал, и она очень любила быть с людьми и на людях. В Швеции проживали в эмиграции и бывали не раз у Коллонтай Вилли Брандт, Бруно Крайскки, Нильс Бор и многие другие. По свидетельству Ерофеева, «ее главный принцип состоял в том, что дипломатом может считаться лишь тот, кто способен завоевать новых друзей для СССР, не теряя при этом старых». В марте 1942 года Коллонтай исполнилось 70 лет. К этому времени ее разбил паралич, левые рука и нога у нее не действовали. Гостей она принимала сидя в кресле-коляске. Говорила Александра Михайловна с некоторым трудом, но старалась держаться бодро, улыбалась, была достаточно оживлена, ко всему проявляла большой интерес. В том же году она стала дуеном, то есть старшиной дипломатического корпуса в Стокгольме. Финские государственные деятели особенно отмечали роль Коллонтай во время труднейших дипломатических переговоров 1944 года, за которыми последовал выход Финляндии из войны на стороне гитлеровской Германии. Президент Финляндской Республики У.К. Кекконен писал: «Искреннее стремление мадам Коллонтай помочь Финляндии выйти войны мы вспоминаем с большой благодарностью». Министр иностранных дел Швеции Гюнтер признавал: «Счастье для Швеции, что именно мадам Коллонтай была представителем Советского Союза в Швеции в годы войны». Переговоры о выводе Финляндии из войны начались в глубокой тайне. В первых числах февраля 1944 года Коллонтай встретилась с крупным шведским банкиром Валленбергом, лично знакомым с финляндским президентом Рюти. 7 февраля 1944 года Валленберг встретился в Хельсинки с Рюти, после чего правительство Финляндии направило в Швейцарию Ю.К. Паасикиви. Их встреча состоялась в марте 1944 года под Стокгольмом. Коллонта передала Паасикиви условия прекращения военных действий. От Финляндии требовался немедленный разрыв отношений с гитлеровской Германией, интернирование всех немецких вооруженных сил, признание советско-финской границы, установленной после «зимней войны» 1939–1940 годов. В Финляндии далеко не все одобряли прекращение военных действий. К давлению на Финляндию активно подключилась и Швеция, на которую в свою очередь, воздействовала Коллонтай. Последовали дальнейшие советско-финляндские переговоры в Стокгольме, а затем в Москве, 19 сентябр 1944 года соглашение о перемирии с Финляндией было подписано. Дипломатическую службу Александра Михайловна считала неблагодарной, нудной, вроде как «плести месяцами кружева, а потом свое же правительство или правительство той страны, где работаешь, возьмет да и дернет за ниточку из-за более важных целей, и весь узор идет прахом. Начинай сначала». В марте 1945 года министр иностранных дел Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. В аэропорту «Внуково» ее встречал внук Владимир. Александра Михайловна Коллонтай не дожила трех недель до восьмидесятилетия. Ее похоронили на «аллее дипломатов» рядом с Чичериным и Литвиновым.... смотреть
(урожденная Домонтович) (19 марта 1872, Петербург, – 9 марта 1952, Москва).Родилась в семье полковника, с 1875 – генерал-майора Генерального штаба. Образование домашнее, в 1888 сдала экзамен на звание народной учительницы. В революционном движении с 1890-х гг. Участница Революции 1905-07 (Петербург). В 1906-15 примыкала к меньшевикам. С 1908 в эмиграции (Италия, Германия, Франция, Норвегия, Швеция, США); член Социал-демократической партии Германии, работала во Французской социалистической партии; делегат ряда конгрессов 2-го Интернационала, член Международного секретариата женщин-социалисток. В 1915 порвала с меньшевиками – "оборонцами", заняла большевистские позиции по отношению к империалистической войне. Вела антивоенную пропаганду (брошюра "Кому нужна война", 1916; издана на гектографе Петербургским комитетом РСДРП), выполняла поручения В.И. Ленина по сплочению социал-демократов – интернационалистов в западноевропейских странах, в США. 18 марта 1917 приехала в Петроград, с 21 марта сотрудник "Правды". От Военной организации при ПК РСДРП избрана депутатом Петроградского Совета РСД, член бюро большевистской фракции Совета. 4 апреля участвовала в объединенном собрании большевиков и меньшевиков в Таврическом дворце, где Ленин выступил с Апрельскими тезисами, одна из немногих поддержала тезисы. С середины апреля член исполкома Петроградского Совета РСД. Делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б) от Петроградской организации; с докладами о решениях конференции выступала на кораблях Балтфлота (Кронштадт, Гельсингфорс). Вела революционную агитацию среди солдат Петроградского гарнизона, женщин-работниц; Коллонтай – один из организаторов Союза солдаток при Петросовете. Сотрудничала в газете "Солдатская Правда", журнале "Работница" (Петроград), газете "Волна" (Гельсингфорс); опубликовала брошюру "Кто такие социал-демократы. и чего они хотят?" (2 изд., П., 1917). Делегат 1-го Всероссийского съезда Советов РСД (3-24 июня), выступала по национальному вопросу и вопросу о самоопределении Финляндии; избрана кандидатом в члены ВЦИК. Одновременно по поручению ЦК РСДРП(б) участвовала 15-18 июня в работе 9-го съезда Социал-демократической партии Финляндии (Гельсингфорс); в своей речи на нем подчеркнула, что самоопределение Финляндии связано с борьбой за власть Советов в России, призвала финских социал-демократов порвать со 2-м Интернационалом и присоединиться к Циммервальдской левой группе социал-демократов – интернационалистов. В конце июня в Стокгольме совместно с В. В. Воровским участвовала в Информационном совещании Циммервальдского объединения социал-демократов – интернационалистов. В начале июля при возвращении из Швеции арестована по распоряжению А.Ф. Керенского, заключена в петроградскую Выборгскую женскую тюрьму. На 6-м съезде РСДРП(б) (26 июля – 3 августа) заочно избрана одним из почетных председателей съезда и членом ЦК. 19 августа выпущена из тюрьмы в связи с ухудшением здоровья по ходатайству М. Горького и Л.Б. Красина под залог в 5 тысяч рублей; находилась под домашним арестом. Благодаря вмешательству Петросовета 9 сентября освобождена. 14 сентября делегат от большевиков на Демократическом совещании (Петроград). 20 сентября ЦК РСДРП(б) поручил Коллонтай создать группу для связи с заграницей и наладить эту связь. С 30 сентября член Финляндского областного бюро РСДРП(б). 5 октября назначена ЦК партии его представителем в редакции журнала "Работница", включена в комиссию для подготовки к будущему партийному съезду проекта Программы партии. 10 октября участвовала в заседании ЦК РСДРП(б), принявшего решение о вооруженном восстании. 11 октября на 3-й Петроградской общегородской конференции РСДРП(б) выступила с сообщением о решении ЦК. Участвовала в расширенном заседании ЦК 16 октября, подтвердившего решение от 10 октября. 24-25 октября находилась в Смольном, выполняя различные поручения ЦК партии и Петроградского ВРК. Делегат и член Президиума 2-го Всероссийского съезда Советов РСД (25-27 октября), избрана членом ВЦИК. 30 октября, после беседы с Коллонтай, Ленин вручил ей тут же написанное на бланке Петроградского ВРК удостоверение: "Республиканское Правительство Совет Народных Комиссаров уполномочивает товарища А. Коллонтай народным комиссаром общественного призрения. Председатель В. Ульянов (Ленин)" ("Исторический архив", 1957, № 5, с. 5). 12-15 ноября участвовала в работе 1-й Петроградской конференции женщин-работниц (выступала с докладом об охране материнства и младенчества). Депутат Учредительного Собрания от Ярославского избирательного округа. 31 декабря подписала постановление об организации Отдела материнства и младенчества Наркомата государственного призрения. 19 января 1918 на заседании ЦК РСДРП(б) было решено послать Коллонтай за границу от ЦК в составе делегации ВЦИК для установления связей Советской России с левыми социал-демократами – интернационалистами европейских стран и для подготовительной работы по созыву международной социалистической конференции по вопросу борьбы за мир (делегация утверждена ВЦИК 2 февраля, но конференция не состоялась). 17 февраля – 2 марта выезжала во главе делегации ВЦИК в Финляндию, Швецию, Англию, Францию для информации о положении в Советской России. По вопросу о заключении мира с Германией входила в группу "левых коммунистов". Делегат 7-го съезда РКП(б) (6-8 марта 1918) от ЦК партии; по вопросу о Брестском мире заявила: "...этот мир... едва ли будет представлять нечто большее, чем бумажку, которую подпишут обе стороны, с тем, чтобы ее не соблюдать... Может быть, товарищи, которые стоят за подписание мира, рассчитывают именно на то, чтобы в этот короткий промежуток времени передышки собрать силы и напасть на врага... Но я думаю, что сама жизнь не дает возможности этой передышки... Мы чувствуем, что старая война, империалистическая война, окончена ... сейчас уже началась другая война, определенная, ясная война белых и красных... подписание мира не укрепит этой революционной воли, этой революционной интернациональной солидарности, которая зарождается в разрастающейся борьбе, – войне красных и белых... И мы должны использовать этот момент, создавая интернациональную революционную армию. И если погибнет наша Советская Республика, наше знамя поднимут другие... Да здравствует революционная война!" ["7-й Экстренный съезд РКП(б)". Стенографический отчет, М., 1962, с. 88 – 89]. Делегат 4-го Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов РСКД (14 – 16 марта), на котором также выступила против заключения мира. 19 марта 1918 была освобождена от поста наркома государственного призрения. Весной – летом этого года объезжала по решению ЦК РКП(б) с лекциями районы Поволжья, осенью – Орехово-Зуево, Кинешму, Иваново-Вознесенск и другие, вела партийную пропаганду среди женщин. В ноябре на 1-м Всероссийском съезде работниц и крестьянок выступила с докладом "Семья и коммунистическое государство". С конца 1918 член комиссии при ЦК РКП(б) по работе и агитации среди женщин, на другой партийной работе. С 1922 на дипломатической работе; первая в мире женщина-посол. Сочинения: Избранные статьи и речи, М., 1972; Из моей жизни и работы. Воспоминания и дневники, М., 1974; Воспоминания об Ильиче, М., 1971; В тюрьме Керенского, М., 1928. Литература: Олесин М., Первая в мире. Биографический очерк об A.M. Коллонтай, М., 1990; Шейнис З.С., Путь к вершине. Страницы жизни А.М. Коллонтай, 2 изд., М., 1987. А.Л. Райхцаум, В.Н. Заботин... смотреть
(р. 1872)- советская политическая деятельница, первая в мире женщина-дипломат в ранге посла. К. с ранних лет примкнула к передовым течениям русской общ... смотреть
р. 1872)- советская политическая деятельница, первая в мире женщина-дипломат в ранге посла. К. с ранних лет примкнула к передовым течениям русской общественной мысли и в 90-х годах прошлого века приняла активное участие в культурно-просветительной работе среди рабочих. В 1898 К. уехала за границу, поступила в Цюрихский университет, где изучала социально-экономические науки. Будучи членом РСДРП и примыкая к ее большевистскому крылу, К. участвовала в революционной работе в Петербурге. К. одной из первых выступила на борьбу с буржуазным феминизмом и вела работу по привлечению широких масс работниц к революционному движению. В 1906 К. участвовала на международной конференции работниц в Мангейме. В 1908, скрываясь от преследований царского правительства, К. эмигрировала за границу, где находилась до марта 1917. В годы эмиграции К., хорошо владея иностранными языками, принимала активное участие в работе социалистических партий Германии, Франции, Англии, скандинавских стран и др. в качестве агитатора и писателя. В 1907, 1910 и 1912 К. была членом (российской с.-д. делегации на международных социалистических конгрессах в Штутгарте, Копенгагене и Базеле. В 1913, работая в Англии, К. состояла постоянной корреспонденткой Международного бюро работниц, во главе которого находилась Клара Цеткин. В 1915-17 К., живя в Дании и Норвегии, работала в тесном контакте с В. II. Лениным, занимая ленинскую позицию по вопросу о войне. В течение 1915-16 она два раза выезжала в США по вызову интернационалистической группы американской социалистической партии. В марте 1917 К. возвратилась в Россию и была введена в состав исполкома Петроградского Совета. Летом 1917 К. вместе с другими большевиками была арестована правительством Керенского, но освобождена по настоянию Петроградского Совета. В июле 1917 К. была избрана в члены ЦК партии большевиков. При образовании Совета Народных Комиссаров в октябре 1917 К. была назначена наркомом государственного призрения. В 1919 К. была послана на Украину, работала на фронте, в Донбассе, в Харькове, в Крыму, позднее была наркомом пропаганды и агитации на Украине. Возвратившись в Москву, К. работала в ЦК партии и была членом ВЦИК. Осенью 1922 К. была назначена сначала советником полпредства, а с мая 1923 - полпредом и торгпредом в Норвегии. В 1926 К. была полпредом в Мексике, а в 1927 снова вернулась на пост полпреда в Норвегии; в 1930-45 состояла посланником СССР в Швеции, получив в 1942 личный ранг посла. В 1935-38 К. являлась членом советской делегации на Ассамблее Лиги наций в Женеве. На посту полпреда в Норвегии К. вела переговоры о признании Советского правительства де юре и 15. II 1924 подписала с премьер-министром Норвегии Мишелетом акт об установлении дипломатических отношений между СССР и Норвегией. Весной 1926 К. подписала торговый договор с Норвегией, определявший положение советского торгпредства и его экстерриториальность. Во время Великой Отечественной войны К., будучи посланником в Швеции, вела по поручению Советского правительства переговоры с Финляндией о заключении перемирия. Кроме этого, К. вела переговоры и подписала ряд торговых соглашений с Норвегией, Швецией и Финляндией. В 1945 по возвращении в СССР К. назначена советником министерства иностранных дел СССР. Из работ К. важнейшими являются: "Положение рабочего класса в Финляндии", 1903; "Классовая борьба", 1906; "Социальные основы женского вопроса", 1908; "По рабочей Европе", 1912; "Общество и материнство", 1915, и др. В 1916 К. написала брошюру "Кому нужна война", которая была переведена на многие иностранные языки и разошлась в большом количестве экземпляров. К. награждена орденом Ленина и двумя орденами Трудового Красного Знамени, а также норвежским Большим Крестом ордена Св. Олафа 1-й степени с лентой и высшим мексиканским орденом Агвила Ацтека с лентой.... смотреть
(урожденная Домонтович) (1872-1952) российский советский политический деятель, дипломат, публицист. В 1917-18 нарком государственного призрения. С 1920 заведующая женотделом ЦК партии. Первая в мире женщина-посол. С 1923 полпред и торгпред СССР в Норвегии, в 1926 - в Мексике, с 1927 полпред в Норвегии, в 1930-1945 посланник, затем посол в Швеции. Работы по вопросам женского движения.... смотреть